«Розовая горилла» и другие рассказы - Роман Кветный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бабников сел возле выхода, заказал бутылку вина, сигареты и стал ждать. Ждать пришлось недолго: вскоре Эдик вышел, по всей видимости в туалет. Выждав еще минуты две, Бабников последовал за ним.
В туалете никого не было. Бабников плотно прикрыл за собой дверь, подошел к единственной занятой кабине и резко дернул за ручку. Защелка отлетела и его глазам во всем великолепии предстал сидящий на унитазе Эдик. Эдик сделал было попытку встать, одной рукой придерживая штаны, но был остановлен прямым в подбородок, тем самым ударом, которому так долго обучал Бабникова Псов. Посмотрев на торчащие из унитаза ноги и голову Эдика, Бабников остался доволен своей работой, прикрыв дверь и пригвоздив на ней охотничьим ножом записку «За Таньку», он задумался: «Что бы еще сделать героического?», но к Тане ехать не решился, поэтому отправился домой и уснул глубоким сном человека, до конца исполнившего свой долг.
Наутро Бабникова разбудил громкий стук в дверь. Он вскочил с дивана и пошел открывать. На пороге стояла группа плечистых молодых людей с угрюмыми лицами, они быстро вошли в квартиру.
– У меня ничего нет, – прошептал Бабников. – А деньги я храню в сберегательной кассе.
– Нам нужны не деньги, нам нужен ты, – сказал вошедший последним Эдик и плотно прикрыл дверь.
«Умру героем», – подумал Бабников и проскользнул в комнату. Когда хулиганы, а их было пятеро, вошли следом, он уже стоял в углу, держа в одной руке сковородку с недоеденной вчера яичницей, а в другой – тяжелый альпинистский ботинок, в котором он несколько лет назад в горах отморозил себе ногу.
Гостьи растянулись цепочкой и стали медленно приближаться.
Вдруг неожиданно дверь распахнулась и в комнату ввалились вернувшиеся из Ленинграда Ядд, Здоровый и Псов. Еще в поезде их мучила тревога о судьбе Бабникова, от которого давно не было известий, и поэтому они прямо с вокзала направились к нему. Псов мгновенно оценил обстановку, одним прыжком ворвался в толпу нападавших и нанес три удара: два быстрых резких – левой и один тяжелый – правой. Три человека упало. В это время Бабников обрушил на голову четвертого сковородку и ботинок и с криком: «Я убью его!!!» – бросился за выскочившим на балкон Эдиком, поймал его и вцепился руками в горло.
Ядд и Здоровый с трудом оторвали Бабникова от Эдика.
– За что ты его так?
– Она изменила мне на заднем сидении его автомобиля! – закричал Бабников, вырываясь из рук друзей.
Эдик собрал последние силы и ринулся по отвесной стене дома вверх – на крышу, но, не добравшись одного метра, сорвался, упал вниз и пополз по направлению к трамвайной остановке, оставляя за собой длинный кровавый след.
Друзья вернулись в комнату, повыбрасывали тела непрошеных гостей через окна и стали готовить себе завтрак. Как только они уселись за стол и начали принимать пищу, рассказывая друг другу о событиях последнего времени, их трапеза была прервана криками и шумом, доносившимися с улицы:
– Ах вы, пьяницы, мерзавцы! Креста на вас нет! Спать полягали в цветах! Ну я вам!..
Это «дворничка» тетя Дуся с лопатой в руках очищала клумбу от хулиганов, попадавших туда из окон бабниковской квартиры.
Друзья посмеялись и вернулись к столу. Как только Псов узнал, что произошло между Бабниковым и Танькой, он вывел Ядда и Здорового на кухню и сказал: «Их нужно помирить, давайте устроим пикник по поводу нашего возвращения».
Глава ХІ. Шишка
Ты для меня не радость
Серых идущих дней,
Ты для меня не сладость
Бурно плывущих ночей.
Ты для меня – воздух,
Сердце мое – ты,
В жилах моих отзвук
Твоей теплоты.
Отблески костра вырывали из темноты возбужденные лица веселящейся компании. В глубине леса долбил дятел, в кустах щебетала Танька, а по корявому стволу старой ели все выше и выше взбирался Бабников.
Как часто мы из-за малейшей бабской прихоти рискуем деньгами, положением, здоровьем. Сейчас Бабников рисковал самой жизнью. При падении он мог переломать себе руки, вывихнуть шею, разбить ногу или свернуть нос. А все из-за какой-то шишки. И зачем она только потребовалась этой капризной девушке? Разве только затем, чтобы бросить ее в огонь и пожелать что-то новое, еще более ничтожное и труднодоставаемое.
С достигнутой высоты Бабникову открылась чудная картина вечернего леса. Ядд втискивал в дупло Ирочку, Псов бесшумно подкрадывался к Таньке, а Здоровый склонял к земле молодую березу. Когда Псов завершал заход на объятие Таньки, Бабников рубанул очередью шишек. В следующую секунду он прыгнул на соседнее дерево, затем на сломавшуюся под ним ветку пожилого ясеня и упал между Танькой и Псовым, больно ушибив себе копчик. Танька бросилась к нему, но он никого не хотел видеть и держась за больное место, уполз в кусты. Она последовала за ним.
Костер разгорался все ярче и ярче. Заглушая треск головешек, ухал филин, стонала сломанная Здоровым береза, Псов шел на доносящиеся из дупла шорохи. Бабников притянул к себе подползшую Таньку, и боль постепенно отошла. Девушка ощутила впивающиеся в нее сучья, ветки, Бабникова. Ей было неудобно, но приятно.
А когда забрезжил рассвет и лучи восходящего солнца начали пробиваться сквозь густую листву пробуждающегося леса, отражаясь в капельках росы и затуманенных, блестящих глазах влюбленных, Бабникову захотелось чтобы Так было всегда, чтобы Это продолжалось вечно, он, превозмогая усталость, напряг голосовые связки, приоткрыл рот и дал выход звукам, зарождавшимся в самой глубине его клокочущего сердца:
– Танька, давай поженимся.
– Да, да, да… – ответила Танька и ухватилась за Бабникова обеими руками.
Они вернулись к друзьям и объявили им о предстоящей свадьбе. Друзья благодарили судьбу, подарившую им отличный повод, но в тоже время, каждый ощущал, что что-то заканчивается, что-то уходит безвозвратно, что-то никогда не повторится, хотя впереди будет много нового, захватывающего, необыкновенного…
Глава XII. Видение
Разве мы понимаем, что если сейчас
Мы не видим того, что за временем скрыто.
То когда-нибудь, где-нибудь каждый из нас
Натолкнется на то, что казалось забытым.
Бабников не спал. Он думал о будущем. Не спала и Танька. Никому не известно о чем думала она.
Посреди ночи у Бабникова заболел живот. Оправив естественную потребность и тщательно вымыв руки, он вернулся к любимой. Гримаса ужаса исказила его лицо, когда он откинул одеяло. На белой простыне, уставившись на него стеклянными глазами, извивалась длинная змея. Силы вмиг оставили его, тело покрылось холодным потом, но секундой позже с облегчением вздохнул: ему это все показалось. Татьяна тихо спала, улыбаясь во сне милой, детской улыбкой. Он влез под одеяло и обнял ее.
Но что это! Бабников отпрянул, больно ударившись головой в стену. Фу! Опять померещилась холодная, скользкая змея, пытающаяся обвить
